Феникс, Аризона, 1992. Худой жилистый парень — 52 кг мускулов и костей — сидит в доме своего друга, «месте, где мы бывало кумарили», говорит он сейчас. В обыденном окружении: среди марок со «скоростью», опиума, бухла и травки.
Неожиданно с треском распахивается дверь, члены «Мексиканской Мафии» с пушками наперевес нагло вваливаются в комнату. Кто-то пытается что-то сказать; прикладом в висок вместо ответа. Кто-то ещё получает прикладом сполна.
Им нужны деньги, этим бандитам, и они забирают их. С пушками наготове они прочесывают дом в поисках налички и более-менее ценных вещей, они даже увели велик, оставленный на улице. Велик, принадлежавший некоему Честеру Беннингтону, забившемуся от страха в угол. Его внутренний голос говорил: «Это не в кайф. Мне надо что-то сделать с собой, мне надо соскочить с наркоты. Я должен изменить свою жизнь.» История, которая привела его к такой жизни не менее удручающа.

«Меня начали развращать, когда мне было около семи-восьми лет», — говорит Беннингтон сейчас. «Это делал мой друг, он был на несколько лет старше меня. Нежные возбуждающие ласки из простого любопытства „как это оно происходит“ переросли в полноценное безумное насилие. Меня избивали и заставляли делать вещи, которые делать не было никакого желания. Я потерял уверенность в себе.»
«Как и большинство людей, я слишком боялся об этом говорить»,- признается он. «Я не хотел, чтобы люди считали, что я гей или что я вру. Это было ужасное состояние. Изнасилования продолжались пока мне не исполнилось 13.»

Мысли путаются в голове, он сидит один в своей комнате, его родители развелись, когда ему стукнуло 11. Его старший брат и одна из сестер покинули дом, другой сестры никогда не было рядом. Оставленный на попечении отца — детектива полиции, вкалывающего по две смены — он фактически был предоставлен сам себе, и не было никого, кому бы он мог довериться.

«Это было жуткое время. Я ненавидел всю свою семью», — вспоминает Беннингтон. «Я чувствовал себя брошенным собственной матерью, отец был постоянно на грани нервного срыва, и не было никого, к кому можно было бы обратиться — по крайней мере в детстве мне так казалось. Единственным желанием было убить всех и сбежать.»

Вместо этого он рисовал и писал стихи — изводил кипы бумаги — и всё это в форме песен, все с куплетами и припевами, и всё это с целью выразить свои чувства. Фоном из стерео лилась музыка — Depeche Mode и the Stone Temple Pilots. В будущем у него будет Grey Daze, первая рок-группа Беннингтона, и в его жизнь войдёт музыка, как спасение.
«Став членом группы, я впервые почувствовал, что нашел единомышленников и друзей. Я знал, что эти парни прикроют меня. С тех пор ко мне начала возвращаться уверенность в себе. Проблема была в том, что я нашел и другое хорошее средство, чтобы скрыться от жестокого прошлого. Ловить кайф, пить и трахать девок в больших количествах — весьма неплохой уход от реальности.»
И вот так то, что в начале было способом вписаться в компанию, способом затмить воспоминания детства, вскоре превратилось в пагубную привычку.
«Я попробовал всё,»- говорит он. «Я сидел на системе. К 16 годам я употребил тонну LSD и выпил бездну бухла. Я сел на систему очень-очень быстро. В обычный день мои друзья и я брали по восьмушке „скорости“ (где-то 3 грамма амфетамина). Мы курили её в бонгах (типа кальяна). Я делал себе с метом (метамфетамин). Это было смешно. Потом мы курили опиум, чтобы отойти, или мы глотали колёса, или я напивался так, что мог обосраться в штаны. Приятного было мало.»

Из-за бандитов или нет, но пробуждение Беннингтона было неизбежно. В возрасте 17 лет он переехал к матери, которая была настолько шокирована его истощенным видом законченного наркомана, что запретила ему выходить из дома. Ему приходилось накачиваться бухлом и курить травку, чтобы преодолеть ломку из-за отсутствия «скорости». Вскоре, как он признаёт, он превратился в «полностью опустившегося хронического алкоголика». В последующие годы алкоголизм ещё даст о себе знать.
И несмотря на всё это, Grey Daze продолжали ловить удачу. Они учавствовали во всех событиях национального масштаба, проходивших в Фениксе, они распродавали по 2000 мест на свои концерты, они могли, как вспоминает Беннингтон, «начать давать автографы с первой минуты окончания шоу до закрытия мероприятия».
Они выпустили два альбома, пользовавшихся бешенной популярностью у местной молодежи, но, откровенно говоря, не представлявших интереса в масштабах страны.«У нас был грандж саунд и, хотя я горжусь этими песнями, в большинстве из них не было ничего экстраординарного», — говорит Беннингтон. Недостаток заинтересованности приводил к спорам и ссорам, растущее взаимное непонимание неминуемо вело к распаду группы.

Так что к 22 годам Честер Беннингтон оказался женатым сотрудником фирмы по обслуживанию цифрового оборудования с многообещающими перспективами в любых областях кроме музыки. Он ещё не знал, что его 23-ий день рождения перевернёт всю его жизнь.

За сотни миль оттуда, в Лос-Анжелесе, жили пять музыкантов, которым не было никакого дела до какого-то там Честера Беннингтона. Заперевшись в репетиционной студии, всё, что они хотели — это создать конгломерат рока и хип-хопа и не умереть со смеху во время этого процесса.
Объединившиеся вокруг двух старых друзей Майка Шиноды и Марка Уэйкенфилда, они встретились, когда Уэйкенфилд познакомил Шиноду с членами своей школьной рок-группы — барабанщиком Робом Бурдоном и гитаристом Брэдом Делсоном. Вскоре сосед Делсона по комнате в колледже, гитарист и басист Дейв «Феникс» Фаррелл стал, тоже с ними тусоваться, а потом к ним присоединился приятель из колледжа Шиноды — Джо Хан. Они назывались Xero.

«Мы сочиняли гораздо больше, чем исполняли,» — говорит Шинода сейчас. «Многие команды наспех делают песни и выходят давать кучу концертов; мы же проводили неделю за неделей совершенствуя музыку, и только раз или два в месяц делали шоу.»
«Мы определенно ещё не отточили своё мастерство, но у нас был огромный потенциал,» — добавляет Фаррелл. «На самом деле наши концерты служили всего лишь поводом, чтобы собраться с друзьями и оторваться на вечеринке после этого. На ранних этапах мы даже не помышляли о выпуске альбома. Но чем больше мы играли, тем больше мы осознавали, что у нас может быть шанс.»
Их демо стало крутиться среди менеджеров лос-анжелесских A&R («Артист и Репертуар» — отдел звукозаписывающих компаний, занимающийся прослушиванием демо записей подающих надежды музыкантов), многие из которых быстро запали на Xero. Один из них, Джефф Блю из Zomba Music, наслушался достаточно, что и убедило его поддерживать контакт с группой. Но несмотря на это Уэйкфилд начал отдаляться. Он теперь занимался менеджментом с группами типа Deftones . Его достаточно мирный уход оставил Шиноду в мягко говоря досадном расположени духа.

«Я никогда не обольщался насчет своих вокальных данных», — признаётся он. «У меня было столько потрясающих мелодий в голове, и я не мог ничего с ними поделать. Я хотел найти того, кто бы смог отдать им должное».
Они вручили своё демо Блю и попросили разослать кассету по нужным людям. А потом сели на берегу и стали ждать клёва.

Честер Беннингтон снял телефонную трубку 20 марта 1999 года в свой 23-ий день рождения. На линии был Джефф Блю: «Я собираюсь преподнести тебе кое-что, это твой большой прорыв. У меня есть крутая группа для тебя», — сказал он, — «Я пришлю тебе демо по почте.»
«Он сказал мне, что они соединили рок и хип-хоп», — говорит Беннингтон. «На самом деле мне не нравился хип-хоп, но я всё равно попросил прислать мне запись. Музыка была реально классная, и команда была очень талантливая, но я знал, что смогу сделать лучше. Я отправился в студию и наложил свой вокал на их демо. На следующий же день; это было в субботу, а в воскресенье я перезвонил Джеффу и сказал: «Готово, когда мой выход?». Он рассмеялся и ответил: «Нет, тебе надо записать несколько вокальных партий, прежде чем отсылать нам».
«И тут я распетушился. Я сунул пленку в магнитофон, ткнул телефонную трубку в колонку, проиграл 15 секунд песни и сказал: „Ну как, достаточно хорошо для тебя?“. Он такой: „Когда ты будешь здесь?“. На следующий день в 9 утра я стоял на пороге Zomba Music, ожидая, когда откроются двери».

Но хотя Блу считал, что Беннингтон был самым что ни на есть подходящим вариантом, у группы были другие идеи на этот счет. Поскольку они уже начали проводить прослушивания для певцов, им волей-неволей пришлось вручить Беннингтону микрофон.
«Это была очень щекотливая ситуация, потому что, когда я познакомился с ними, они прослушивали другой народ,» — говорит Беннингтон. «Между прослушиваниями я пел с ними, но нам приходилось прерываться, когда появлялся другой парень. И я должен был просто сидеть и смотреть, как они слушают кого-то ещё. Я думал: «Вы что, мля, издеваетесь надо мной?!».

«Казалось, они никак не могли решиться, как если бы они постоянно думали, что могут найти кого-то получше. Лично я считал, что я — лучший из всех, кого они способны найти. Я был в группе многие годы, и мы были довольно хорошо известны, так что я думал, что я — выгодная сделка. Я думал, что делаю им одолжение, а они смотрели на меня, как на очередного парня, которого надо было утвердить. Я считал их сумасшедшими, меня серьёзно подмывало послать их НАХ».
Его откровенно забавляли его соперники.
«Там был один парень, который вечно ходил босиком, и он сказал нам, что хочет устроить камеди клаб во время нашего шоу,» — смеётся Шинода. «Когда я познакомился с Честером, я никак не ожидал, что он такой маленький. Он был очень тощий, в очках, в ужасной рубашке в стиле семидесятых, которая болталась на нём как на вешалке. Он выглядел как разодетый фраер из аризонского ночного клуба! Но его голос на нашем демо был бесподобным. Он пел как чёртова зверюга, также как поёт и сейчас».

Он получил эту работу.

С этого момента они начали лихорадочно сочинять музыку. Сначала Шинода писал музыку с Делсоном, а потом он с Беннингтоном писал тексты — частенько поднимая на поверхность болезненные воспоминания детства Честера.
«Никаких недомолвок между нами не было, не было места для ложной скромности», — говорит Шинода. «Некоторые его тексты были о тех вещах [об изнасилованиях], так что во время обсуждения песен он мне всё рассказал. Это был весьма странный способ познакомиться поближе, но так уж оно вышло».
А тем временем Беннингтон в Лос-Анжелесе был бездомным. Несмотря на то, что у него в Фениксе был дом, здесь он был вынужден спать на диванах у своих согруппников, в своей машине, а потом и в репетиционной студии.
«Это была жесть», — говорит Бенингтон. «Я представлял собой жалкое зрелище. Единственная вещь, которая держала меня наплаву, было осознание того, что мы делаем нечто особенное. Я знал, что так оно и было».

Он, Шинода и остальные члены группы выходили он-лайн в перерывах между записями, распространяли мр3 файлы и распаляли интерес среди фанатов на интернет-форумах. Но несмотря на благоприятные отзывы там, группа, которая стала называться Hybrid Theory, всё ещё не могла привлечь внимания звукозаписывающих компаний.
«Мы сыграли более 50 концертов для рекорд лейблов,» — говорит Бенингтон. «И нам все без конца отказывали. Мы думали: «Вы, мужики, должно быть выжили из ума, мы же просто потрясные!».
А потом произошел прорыв — их старый друг Джефф Блю получил работу в отделе A&R Warner Brothers и первым делом заключил контракт с Hybrid Theory. Удача должна была повернуться к ним лицом… или так они по крайней мере думали.

На сегодняшний день дебютный альбом Linkin Park продан в количестве более 24 миллионов копий по всему миру. В прошлом году он был удостоен бриллиантового статуса (10 миллионов копий), и это только в США. Но когда они только подписали котракт с Warner Brothers в 2000 году, эта компания даже ещё не была уверена, вносить ли их в свои списки.
«Тогдашний глава отдела A&R Дэвин Кейн ненавидил нас», — говорит Беннингтон. «Я не имею ввиду фигурально выражаясь. Он буквально чертовски НЕНАВИДЕЛ нас!».
Первой проблемой было название Hybrid Theory. Другая группа под названием Hybrid, недавно подписавшая контракт с WB, считалась будущим большим взрывом, и это заставило Hybrid Theory сменить название на Linkin Park. Следующей проблемой была их музыка. Когда они начали подготовительную работу с Доном Гилмором, продюсер сказал, что ему не нравится ни одна из их песен.

«Ну, на самом деле ему нравились две — Points Of Authority и With You», — говорит Беннингтон.«По сути своей мы должны были написать новый альбом за два месяца. Мы торчали у Майка дома сутки напролёт и написали этот альбом.»
Но чем дальше, тем больше — возникли ещё более серьёзные проблемы.
«Это было как в театре», — вспоминает Шинода. «[Некто из компании] приходят в студию», — объясняет Беннингтон. «И они говорят: «Честер, ты знаешь, что ты звезда, ты — потрясающий, это должна быть твоя группа. Нам надо избавиться от Майка или превратить его в простого клавишника.»»Я сказал: «Идите в песду! Вы серьёзно? Меня совсем недавно приняли в группу, а вы уговариваете меня плести заговор против парня, который сочиняет всю музыку? Это ЕГО команда. Если бы он мог петь, мне бы тут вообще делать было нечего. У тебя, как, с головой всё в порядке, придурок гребанный?»
«Тогда они захотели, чтобы в группе был другой рэппер, исполнитель рэгги Мэтт Лайонс. После этого, они попросили Майка попытаться читать рэп как Фред Дерст! Это было типа: вы, мля, с какой планеты? Отсоси не нагинаясь!».
«Мы прекратили всякое общение с лейблом, кроме абсолютно необходимого», — добавляет Шинода. «В конце концов мы настояли на своём и чётко говорили всем:»Мы собираемся делать это по-своему. Если вам не нравится, можете вышвырнуть нас, мы рискнём. «Когда мы завершили запись, у меня было такое чувство, что мы пробежали марафон. Помню, как я думал: „Даже не верится, что мы сделали это“. Это было чувство полного истощения и гордости».

Четыре месяца спустя, 23 октября 2000 года, группа оказалась в штате Вашингтон, в Сиэттле. Их дебютный альбом должен выйти на следующий день и благодаря поддержке радио слушателей Warner Bros, их песни взлетали в хит-парадах на всех волнах. Басист Феникс Фаррелл вновь присоединился к ним. Он не учавствовал в записи альбома, потому что ему пришлось временно покинуть группу, чтобы выполнить свои обязательства перед своей прежней группой Tasty Snax.
Припарковавшись рядом с круглосуточным музыкальным магазином, в ожидании когда же пробъёт полночь, чтобы купить первые копии своего нового альбома, они гадали каким тиражом будет расходиться Hybrid Theory в первую неделю продажи.
«Я думал, было бы здорово, если б мы продали 3000 копий», — говорит Фаррелл. «Но Честер сказал, что ожидает продажи 8000 копий. У меня аж внутри всё переворачивалось. Конечно, ты всегда надеешься на лучший исход, но надо реально смотреть на вещи».
Фактически, к концу первой недели Hybrid Theory был продан в количестве 47000 экземпляров, «и мы просто все ахнули „Твою мать!“»- смеётся Беннингтон.
В последующие 12 месяцев, если бы вам захотелось встретиться с членами Linkin Park, вам бы пришлось долго рыскать по свету в их поисках. За 365 дней после релиза Hybrid Theory группа отыграла около 300 концертов, признаётся Фаррелл. «У нас было расписание на пять или шесть концертов в неделю, а до места ещё надо было добраться. Я думаю, что спал в собственном доме не более 30 ночей за тот год».
И куда бы они не приезжали, их везде встречали как героев, как лидеров движения nu-metal. Но им было не по себе от таких титулов.
«Нам никогда это не нравилось. Люди с лёгкостью лепят ярлыки на такие команды как мы, но у нас никогда не было ничего общего с большинством групп, с которыми нас объединяли», — говорит Шинода. «У нас были разные интересы, разные цели, разное музыкальное влияние, другой звук. У меня было ощущение,что мы вообще из другого направления».
Кое-где, включая и этот журнал, высказывали сомнения, что Linkin Park своим трудом заслужили свою славу. Говорили, что они звёзды-однодневки, пшик на пустом месте, что это обычный бойз-бэнд, состряпанный лейблом.
«Некоторые люди ненавидили нас», — вспоминает Беннингтон. «Они говорили: „Кто эти чертовы Backstreet Boys от рока? Гляньте-ка, эти белые мальчишки поют и читают рэп о том как тяжела жизнь!“. Я чувствовал, что мне надо отстоять себя, что нам надо защитить себя от подобных вещей».
«Все эти слухи были абсолютно лживы, но они постоянно возникают, стоит какой-либо группе добиться успеха; и тогда мы впервые вскусили все прелести популярности», — говорит Шинода. «Мы старались убедить себя, что это был своего рода комплимент, что они просто хотели сказать „это слишком хорошо, чтобы быть правдой“, но, откровенно говоря, мы были как заноза, и журналы то зазывали нас к себе, то в следующую минуту обрушивались на нас с критикой, не попытавшись даже проверить подлинность сплетен».

Но кроме всего этого были проблемы и посерьёзней. Гремя концертами по Европе, а затем и по всему миру, они постепенно скатывались «на дно».
«Почти год мы двигались по земному шару вслед за зимой. Куда бы мы ни приезжали, везде или шел дождь, или падал снег. Мы были измучены, на грани физического и морального истощения», — говорит Шинода.
«Гастролировать перед всё увеличивающимися с каждым разом толпами людей по всему миру — это невероятное ощущение», — добавляет Фаррелл. «С одной стороны это как заслуженная награда, но с другой стороны изматывает до крайности. Я рад, что испытал подобное, но желания повторить всё это не возникает совершенно».

Но более пугающим фактом было то, что Беннингтон начал чувствовать, что между ним и его новыми согруппниками появилась стена отчуждения.
«Я тогда много пил», — признается он. «Я курил травку, а они нет, и в этом смысле мы не могли сойтись. Я не чувствовал взаимопонимания с парнями, мы не были близкими друзьями. К тому же я и моя тогдашняя жена постоянно драли друг на друга глотки. Это далеко не самые приятные воспоминания».
Беннингтон был настолько ранимым и обидчивым, вечно в дурном расположении духа, что остальные парни из Linkin Park всё активней избегали его, боясь неверным словом спровоцировать вспышку ярости, что ещё больше отдаляло их друг от друга.
«Мне казалось, что я навечно обречен быть одиноким», — говорит Беннингтон. «Я думал, что у меня ни с кем и никогда не будет полноценных взаимоотношений. Я думал, что мои единственные друзья — это Джек Дэниэлс и Мэри Джейн (виски и марихуана). В то время я вообще не проводил концерты трезвым, я бросал косяк только в момент выхода на сцену. Сразу же по окончании концерта я шел и отрубался».

За 2001 пришел 2002 год, и гастрольный график Linkin Park стал забит до отказа. Стоит заметить, что свои редкие драгоценные минуты отдыха Шинода потратил на запись ремиксов большей части песен Hybrid Theory для проекта Reanimation, привлекая к сотрудничеству Black Thought, Джонатана Дэвиса и Аарона Льюиса. Этот проект рок-фанаты сочли сделанным только чтобы загрести побольше бабла, но хип-хоп сообщество встретило альбом на ура.
«Я собирался сделать всего лишь пару ремиксов и думал, что остальную работу сделает кто-то другой», — вспоминает Шинода. «А закончилось всё тем, что мне надо было заправлять всем процессом, проявляя чудеса изворотливости,и контролировать работу 30 артистов. И я поклялся никогда больше в это не ввязываться!».
Едва переведя дыхание, группа с Доном Гилмором направилась прямиком обратно в студию, на этот раз для записи второго альбома Meteora — с хомутом на шее в виде успеха их первого альбома.
«Мы находились под спудом давления», — признаётся Фаррелл. «Что бы мы ни делали, всё могло вызвать разочарование. Было ясно, что ни коим образом нам не повторить безумия Hybrid Theory».
Релиз альбома, выпущенного 25 марта 2003 года, принёс коммерческий успех и одобрительные отзывы, хотя кое-кто утверждал, что вместо развития звучания Linkin Park нашли чудесную формулу успеха и вовсю пользуются ей. Оглядываясь назад, и сам Беннингтон признаёт правоту этих слов.
«Внутри группы мы называли Hybrid Theory и Meteora Том I и Том II», — говорит он. «Они во многом очень похожи. Они практически сделаны по особой формуле, легко угадать что за чем идёт.»
«Но с другой стороны, — возражает Шинода, — мы также хотели дальнейшего развития и кристаллизации нашего звука. Например, такая песня как Breaking The Habit никогда бы не могла существовать на Hybrid Theory; это более зрелая песня, как в плане лирики, так и в музыкальном отношении. Когда я слушаю этот альбом сейчас, я думаю, что у него есть свои сильные и слабые стороны. Есть вещи, которые звучат довольно неуклюже, но я всё равно их люблю за то, что они отражают время, в котором мы жили».
И потом Linkin Park в очередной раз отправились в путь, не делая остановок на протяжении ближайших двух лет.

«В течение четырёх или пяти лет мы гнали на скорости сто миль в час», — говорит Фаррелл. «В конечном итоге нам нужен был перерыв. К концу 2004 года мы чуть не перегорели».
В то время как Шинода находил силы и для совместного проекта группы с рэппером Jay-Z [2004 Collision Course] и для выпуска своего соло альбома [Fort Minor], по завершении тура Meteora остальные члены Linkin Park оказались совершенно изнуренными и вымотаными.
И именно Беннингтон находился в самом плачевном состоянии. Запутавшись в силках неудавшегося брака, переходя из запоя в запой, он скатывался в пропасть.
«Я не выходил из дома. Я поселился в стенном шкафу, торчал там в темноте и трясся целый день. Просыпаясь, я выпивал пинту Джек Дэниэлс на опохмел, заглатывал горсть таблеток и на этом держался остаток дня. Я был настоящим дерьмом. Я выпадал из окна, страдал от припадков и постоянно валялся по больницам. Это было охренительно. Я превратился в полную развалину. В один прекрасный день я дошел до точки. Мне надо было завязать и обратиться за помощью. Если бы я попытался сделать это в одиночку, у меня бы ничего не вышло. Но общими усилиями меня спасли».
Он завязал, развёлся и женился снова, тем временем раскрывая себя перед парнями группы в эмоционально трогательных разговорах. Вынужденный пересмотреть своё поведение за последние несколько лет, он чуть ли не на коленях просил прощения у одногруппников.
«Я и понятия не имел, что был сущим кошмаром», — говорит он. «Я не осознавал, какой ужас терпели окружающие от моего пьянства и наркозависимости. Это был шок, и я сделал всё от меня зависящее, чтобы впредь оставаться трезвым. Мои отношения с группой изменились в корне. Мы теперь много времени проводим вместе, потому что им действительно хочется быть рядом со мной. Для меня это огромный шаг».

Новая атмосфера в лагере Linkin Park привела к обновлению творчества. Хотя процесс написания третьего альбома Minutes To Midnight был длительным и сложным, но с другой стороны шло формирование новой группы, «группы, свободной в своих желаниях», как уточняет Беннингтон.
В то время как Шинода признаёт, что был определенный соблазн воспользоваться хорошо проверенной формулой успеха первых двух альбомов, он говорит, что Linkin Park находится в более благоприятной обстановке, чтобы пересмотреть свой звук под руководством нового продюсера Рика Рубина.
«Мы продали 35 миллионов дисков со старым саундом», — говорит он. «Утверждение, что мы хотели оставить всё это позади и создать нечто новое и в равной степени хорошее, являлось пугающим и в то же время интригующим. Закончив альбом, я впервые со времен Hybrid Theory почувствовал то знакомое смешанное чувство истощения и гордости».
Это альбом, который стал Номером Один в 28 странах, где был выпущен в прошлом году, чьи синглы попали в десятку лучших практически на всех территориях, и чьи продажи перевалили общее число проданных альбомов Linkin Park за отметку в 45 миллионов.
Вновь начав колесить по свету с континетна на континет по огромным стадионам и концертным залам,Честер Беннингтон останавливается на минутку, чтобы обернуться назад.
«После всего, через что нам пришлось пройти, чтобы оказаться здесь, мы в самом лучшем месте, где вообще могли бы быть». Он замирает ещё на одну секунду: «Мы довольны собой как никогда».

Перевод cтатьи - Jaclyn, 06.02.08